Дня через два Елена показала ему карикатуру, грубо сделанную пером: в квадрате из сабель и штыков — бомба с лицом Пуанкаре, по
углам квадрата, вверху — рубль с полустертым лицом Николая Романова, кабанья голова короля Англии, внизу — короли Бельгии и Румынии и подпись «Точка в квадрате», сиречь по-французски — Пуанкаре.
Неточные совпадения
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый
квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос в землю давно не беленный корпус, весь в пятнах, точно пролежни, по
углам корпуса — четыре башни, в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Затем явилось тянущее, как боль, отвращение к окружающему, к этим стенам в пестрых
квадратах картин, к черным стеклам окон, прорубленных во тьму, к столу, от которого поднимался отравляющий запах распаренного чая и древесного
угля.
Вот что: представьте себе —
квадрат, живой, прекрасный
квадрат. И ему надо рассказать о себе, о своей жизни. Понимаете,
квадрату меньше всего пришло бы в голову говорить о том, что у него все четыре
угла равны: он этого уже просто не видит — настолько это для него привычно, ежедневно. Вот и я все время в этом квадратном положении. Ну, хоть бы розовые талоны и все с ними связанное: для меня это — равенство четырех
углов, но для вас это, может быть, почище, чем бином Ньютона.
Тёмные стены разной высоты окружали двор, над ним медленно плыли тучи, на стенах разбросанно и тускло светились
квадраты окон. В
углу на невысоком крыльце стоял Саша в пальто, застёгнутом на все пуговицы, с поднятым воротником, в сдвинутой на затылок шапке. Над его головой покачивался маленький фонарь, дрожал и коптил робкий огонь, как бы стараясь скорее догореть. За спиной Саши чернела дверь, несколько тёмных людей сидели на ступенях крыльца у ног его, а один, высокий и серый, стоял в двери.
В келье стало душно, стоял кисленький запах
углей и лампадного масла, запах, гасивший мысли Пётра. На маленьком, чёрном
квадрате окна торчали листья какого-то растения, неподвижные, они казались железными. А брат, похожий на паука, тихо и настойчиво плёл свою паутину.
В подвале с маленькими окнами, закрытыми снаружи частой проволочной сеткой, под сводчатым потолком стоит облако пара, смешанное с дымом махорки. Сумрачно, стекла окон побиты, замазаны тестом, снаружи обрызганы грязью. В
углах, как старое тряпье, висят клочья паутины, покрытые мучной пылью, и даже черный
квадрат какой-то иконы весь оброс серыми пленками.
Полежав, он встал и, ломая руки, прошелся не из
угла в
угол, как обыкновенно, а по
квадрату, вдоль стен. Мельком он поглядел на себя в зеркало. Лицо его было бледно и осунулось, виски впали, глаза были больше, темнее, неподвижнее, точно чужие, и выражали невыносимое душевное страдание.
Пирамиды и
квадраты земляного
угля веселят взоры там, где, бывало, самое легкое животное не смело поставить ноги своей.